Порядок престолонаследия в России. Справка

Об отречении Константина и о том, что был подготовлен манифест о передаче трона Николаю, достаточно подробно говорится в очерке, посвященном Александру I. Отметим здесь лишь то, что повлияло на развитие событий, в которых главным действующим лицом был уже Николай.

Оставаясь неоглашенным, манифест, как оказалось, не имел никакой юридической силы. Это подтвердилось впоследствии событиями ноября 1825 года. Дело на всякий случай было сделано, но продолжало сохраняться в тайне. Кроме императора, Константина и их матери о манифесте в стране знали только три человека: Филарет, А.Н. Голицын, переписывавший документ, и А.А. Аракчеев. Эта-то тайна и стала тем фактором, который создал в 1825 году ситуацию междуцарствия и спровоцировал восстание 14 декабря. Опубликуй Александр в 1823 году законным порядком подготовленный манифест, такой ситуации не возникло бы спустя два года.

Могло ли быть все это полностью скрыто от Николая, как он утверждал потом в своих воспоминаниях? Маловероятно. Слухи о том, что в Государственный совет, Сенат и Синод присланы запечатанные императорской печатью конверты, содержание которых сохраняется в тайне, весьма заинтриговали в октябре 1823 года петербургское общество. По свидетельству М.А. Корфа, «публика, даже высшие сановники ничего не знали: терялись в соображениях, догадках, но не могли остановиться ни на чем верном. Долго думали и говорили о загадочных конвертах; наконец весть о них, покружась в городе, была постигнута общею участию: ею перестали заниматься». Невозможно поверить, что слухи эти не достигли ушей великого князя, а уловить связь между таинственными конвертами и прямо выраженной волей Александра было, конечно, нетрудно. Однако нет сомнения в том, что документов он не видел и точный их смысл действительно оставался ему неизвестен.

Было, впрочем, еще два лица, которых Александр I счел нужным поставить в известность о документальном оформлении своего намерения сделать Николая наследником престола. Первым был брат Александры Федоровны, прусский принц Фридрих-Вильгельм-Людвиг (будущий германский император Вильгельм I), приезжавший в 1823 году в Россию. Он писал впоследствии: «Один я, по особому доверию ко мне императора Александра, знал об отречении великого князя Константина в пользу Николая. Сообщение это было сделано мне в Гатчине в половине октября 1823 года». Вернувшись в Берлин, принц «доложил об этом королю, к его, короля, величайшему изумлению. Кроме него, никто об этом не слышал от меня ни единого слова». Вторым был принц Оранский (впоследствии нидерландский король Вильгельм II), посетивший Петербург весной 1825 года. М.А. Корф писал: «Государь поверил и ему свое желание сойти с престола. Принц ужаснулся. В порыве пламенного сердца он старался доказать, сперва на словах, потом даже письменно, как пагубно было бы для России осуществление такого намерения. Александр выслушал милостиво все возражения и - остался непреклонен». Интересно, что, по словам Корфа, принц был связан «особенною дружбою с великим князем Николаем Павловичем». Несмотря на всю конфиденциальность, новость эта появилась даже в печатном издании - в прусском придворном календаре на 1825 г. Николай Павлович был показан наследником российского престола.

Попробуем теперь представить себе психологическое состояние Николая Павловича в течение последовавших двух лет. Ему уже известно, что вследствие отказа брата Константина царствовать он, Николай, должен в будущем занять российский престол - то ли в результате отречения Александра (о котором вопрос более никогда не поднимался), то ли после кончины старшего брата, еще, скорее всего, весьма отдаленной (заметим также, что в 1825 г. императору было 46 лет и ничто не предвещало краткости оставшихся ему лет жизни). Однако все это продолжает оставаться семейной тайной, и в глазах общества наследником престола, цесаревичем со всеми полагающимися регалиями является Константин. А Николай - по-прежнему всего лишь один из двух младших великих князей, командир бригады. И это поле деятельности, так радовавшее его сперва, уже не может соответствовать его естественным в такой ситуации амбициям. Об этом свидетельствует, в частности, запись в дневнике А.С. Меншикова от 15 ноября 1823 г., передающая рассказ А.Ф. Орлова. Когда Орлов сказал Николаю, своему близкому другу, что «ему хотелось бы отделаться от командования бригадой, Николай Павлович покраснел и воскликнул: „Ты - Алексей Федорович Орлов а я - Николай Павлович, между нами есть разница, и ежели тебе тошна бригада, каково же мне командовать бригадою, имея под своим начальством инженерный корпус с правом утверждать уголовные приговоры до полковника!“ Но дело, конечно, было не только в острой реакции на свое положение вообще и скрытой от всех его двусмысленности .

Декабрист А.М. Булатов в письме из крепости к великому князю Михаилу Павловичу так объяснял непопулярность его брата Николая в обществе: «На стороне ныне царствующего императора была весьма малая часть. Причины нелюбви к государю находили разные: говорили, что он зол, мстителен, скуп; военные недовольны частыми учениями и неприятностями по службе; более же всего боялись, что граф Алексей Андреевич (Аракчеев) останется в своей силе». Очень близок к этому отзыв другого декабриста, Г.С. Батенькова. Он показывал на следствии: «Против особы нынешнего государя я имел предубеждение по отзывам молодых офицеров, кои считали Его Величество весьма пристрастным к фрунту, строгим за все мелочи и нрава мстительного» .

Подобная репутация потенциального императора оказала решающее влияние на события, развернувшиеся после смерти Александра I, и на поведение самого Николая. Как рассказывал в своих мемуарах тот же Штейнгейль, «если прямо не присягнули Николаю Павловичу, то причиною тому Милорадович, который предупредил великого князя, что не отвечает за спокойствие столицы по той ненависти, какую к нему питает гвардия». Перейдем, однако, к самим этим событиям.

Порядок престолонаследия на Руси был достаточно прост, он основывался на обычае, ведущем свое начало от основания Московского великого княжества, когда престолонаследие осуществлялось по родовому признаку, т.е. престол почти всегда переходил от отца к сыну.

Лишь несколько раз в России престол переходил по выбору: в 1598 году Земским собором был избран Борис Годунов; в 1606 году боярами и народом был избран Василий Шуйский; в 1610 году _ польский королевич Владислав; в 1613 году Земским собором был избран Михаил Федорович Романов.

Порядок престолонаследия был изменен императором Петром I. Опасаясь за судьбу своих реформ, Петр I решил изменить порядок престолонаследия по первородству.

5 февраля 1722 года им был издан «Устав о наследовании престола», в соответствии с которым прежний порядок наследования престола прямым потомком по мужской линии был отменен. По новому правилу наследование Российского Императорского Престола стало возможным по завещанию государя. Стать преемником по новым правилам мог любой человек, достойный, по мнению государя, возглавить государство.

Однако сам Петр Великий завещания не оставил. В результате с 1725 по 1761 год произошло три дворцовых переворота: в 1725 году (к власти пришла вдова Петра I _ Екатерина I), в 1741 году (приход к власти дочери Петра I _ Елизаветы Петровны) и в 1761 году (свержение Петра III и передача трона Екатерине II).

Чтобы в дальнейшем не допустить государственных переворотов и всяческих интриг, император Павел I решил заменить прежнюю, введенную Петром Великим, систему на новую, которая четко устанавливала порядок наследования Российского Императорского Престола .

5 апреля 1797 года при коронации императора Павла I в Успенском соборе московского Кремля был обнародован «Акт о престолонаследии», который с малыми изменениями просуществовал до 1917 года. В Акте определялось преимущественное право на наследование престола за мужскими членами императорской фамилии. Женщины не были устранены от престолонаследия, но преимущество закрепляется за мужчинами по порядку первородства. Устанавливался порядок престолонаследия: в первую очередь наследие престола принадлежало старшему сыну царствующего императора, а после него всему его мужскому поколению. По пресечении сего мужского поколения, наследство переходило в род второго сына императора и в его мужское поколение, по пресечении же второго мужского поколения, наследство переходило в род третьего сына и так далее. При пресечении последнего мужского поколения сыновей императора, наследство оставлялось в том же роде, но в женском поколении.

Такой порядок престолонаследия абсолютно исключал борьбу за престол.

Император Павел установил совершеннолетие для государей и наследников по достижении 16 лет, а для прочих членов императорской фамилии _ 20 лет. На случай восшествия на престол несовершеннолетнего государя было предусмотрено назначение правителя и опекуна.

В «Акте о престолонаследии» содержалось также исключительно важное положение о невозможности восшествия на российский престол лица, не принадлежащего к Православной Церкви.

В 1820 году император Александр I дополнил нормы о престолонаследии требованием равнородности браков, как условии наследования детьми членов Российского Императорского Дома.

«Акт о престолонаследии» в отредактированном виде вместе с позднейшими актами, касающимися данной темы, включался во все издания Свода Законов Российской Империи .

Одним из основных элементов монархической системы правления является престолонаследие.

Престолонаследие - преемство верховной власти в монархиях.

Различают 3 вида преемства: по назначению, по избранию и по законному наследованию .

По назначению:

В последние годы царствования Петра Великого встал вопрос о престолонаследии: кто займёт трон после смерти императора? Объявленный при отречении Алексея Петровича наследником престола царевич Пётр Петрович (1715--1719, сын от Екатерины Алексеевны) скончался в детстве. Прямым наследником становился сын царевича Алексея и принцессы Шарлотты, Пётр Алексеевич. Однако если следовать обычаю и объявить наследником сына опального Алексея, то возбуждались надежды противников реформ вернуть старые порядки, а с другой стороны возникали опасения у соратников Петра, которые голосовали за казнь Алексея.

5 (16) февраля 1722 года Пётр издал Указ о престолонаследии (отменён Павлом I спустя 75 лет), в котором отменял древний обычай передавать престол прямым потомкам по мужской линии, но допускал назначение наследником любого достойного человека по воле монарха. Текст этого важнейшего указа обосновывал необходимость данной меры:

"… чего для благоразсудили сей уставъ учинить, дабы сіе было всегда въ вол? правительствующаго государя, кому оный хочетъ, тому и опред?лить насл?дство, и опред?ленному, видя какое непотребство, паки отм?нитъ, дабы д?ти и потомки не впали въ такую злость, какъ выше писано, им?я сію узду на себ?."

Пётр Алексеевич был отодвинут от престола, но вопрос о престолонаследии оставался открытым. Многие полагали, что престол займёт или Анна, или Елизавета, дочери Петра от брака с Екатериной Алексеевной. Но в 1724 году Анна отказалась от каких-либо притязаний на российский престол после того, как обручилась с герцогом Голштинским Карлом-Фридрихом. Если бы престол заняла младшая дочь Елизавета, которой было 15 лет (в 1724), то

Текст Указа в современной орфографии по С. М. Соловьёву вместо неё правил бы герцог Голштинский, который мечтал с помощью России вернуть земли, завоёванные датчанами.

Не устраивали Петра и его племянницы, дочери старшего брата Ивана: Анна Курляндская, Екатерина Мекленбургская и Прасковья Иоанновна.

Оставался только один кандидат -- жена Петра, императрица Екатерина Алексеевна. Петру нужен был человек, который бы продолжил начатое им дело, его преобразования. 7 мая 1724 Пётр короновал Екатерину императрицей и соправительницей, но спустя короткое время заподозрил в супружеской измене (дело Монса). Указ 1722 года нарушил привычный уклад престолонаследия, наследника же Пётр перед смертью назначить не успел.

по избранию:

Немало важный вопрос о преемнике Тиберия: чтобы наследник был потомком Августа или чтобы он происходил от правящего императора? В отсутствие ответа на этот вопрос число претендентов на верховную власть в государстве было немалым. Неопределенность порождала соперничество, интриги, убийства. Одним из возможных преемников Тиберия был Германик. Он был внучатым племянником Августа, мужем внучки Августа Агриппины, а также приемным сыном Тиберия. Однако его право на престолонаследие оспаривал родной сын Тиберия, Друз. В 19 г. н. э. Германик, полководец и герой войн в Германии, погиб, но не на поле боя, а от яда. Многие подозревали в убийстве Тиберия. Эта смерть открывала дорогу Друзу, но он также был отравлен в 23 г. н. э. Убийцей его был другой претендент на трон - Сеян, начальник преторианской гвардии, происходивший из незнатного рода. Он претендовал на власть потому, что имел связь с дочерью Тиберия, Ливиллой, на которой надеялся жениться. Но император не дал согласия на брак дочери с простым воякой, и потому Сеян тоже выбыл из борьбы. Тиберий скончался в 37 г. н. э., он правил Римом двадцать лет, но так и не определился в выборе преемника. В итоге решение о том, кто будет править Римом, было принято не императором, а офицерами преторианской гвардии. Они были заинтересованы в продолжение передачи власти по династической линии. Человек, которого они выбрали третьим императором Рима, подходил на эту роль, по меньшей мере, по одному параметру он был правнуком Августа и сыном Германика. Имя его было Калигула. Именно в правление Калигулы стал ясен масштаб проблемы преемственности власти. Для древних аристократических родов в Риме было характерно вступать в брак между собой. Таким образом, родовитые семьи могли сохранить мощь, политическое влияние и богатство. Однако после создания империи этот обычай мог повлечь весьма опасные последствия. Чем дальше тянулась династия Юлиев-Клавдиев, тем большее число людей могли относить себя к потомкам Августа. Поэтому, когда вследствие болезни новый император стал неуравновешенным и деспотичным, стало появляться все больше и больше аристократов, по праву родства претендующих на власть и готовых в любой момент вступить в схватку.

В 41 г. н. э. Калигула был убит (жертвами убийц стали также его жена и дочь). И снова в дело вступили преторианцы, снова они решили придерживаться принципа наследственной монархии, каковы бы ни были ее недостатки. При поддержке армии они назначили императором дядю Калигулы и ближайшего его родственника по мужской линии - Клавдия.

по законному наследованию:

Наследственная монархия -- наиболее распространённая форма, причем имеются три порядка наследования:

• § сеньоратный , когда наследует старейший по возрасту в роде (Османская империя, в современном мире -- Саудовская Аравия)
• § майоратный , наследует ближайший по степени родственник последнего царствовавшего государя, а из 2 равных по степени родства -- старейший по возрасту, например, наследует брат, а не внук (такая система существовала в Киевской Руси и русских княжествах до XIV века, см. лествичное право)
• § по праву первородства (примогенитура ) с переходом в порядке линий и правом вступления на престол переходит сначала к нисходящему потомству в одной линии, а с прекращением ее мужских представителей к линии ближайшей к последнему царствовавшему.

В зависимости от прав женщин на престолонаследие различают:

• § салическую систему : женщины совершенно исключаются от права наследования. В прошлом такие правила действовали во Франции, Бельгии, Швеции, Италии, Дании, Пруссии. На протяжении XX века этот принцип был отменён во всех европейских странах, где сохраняется монархия, и ныне действует лишь в Японии.
• § австрийскую или "полусалическую ": женщины допускаются к наследованию лишь по совершенном прекращении всех потомков мужского пола данной династии (Австрия, Россия, Греция, Бавария);
• § английскую : женщины устраняются от наследования лишь в пределах одной линии, например, младший брат устраняет старшую сестру, но дочь старшего брата исключает дядю (Великобритания, Испания, Дания, Монако, ранее также Португалия).
• § равную примогенитуру , т. е. наследником является старший ребёнок монарха независимо от пола (то есть вообще отменено предпочтение мужского пола перед женским). Это самый новый тип престолонаследия, впервые введён в Швеции в 1980 году и с тех пор принят также в Норвегии, Бельгии и Нидерландах.

Рожнов Артемий Анатольевич, профессор кафедры теории и истории государства и права Финансового университета при Правительстве РФ, доктор юридических наук, доцент.

Статья посвящена анализу порядка престолонаследия в России XIV - XVII вв. Утверждается, что в Московском княжестве и Московском государстве переход монаршей власти регламентировался обычным правом и осуществлялся по прямой нисходящей линии от отца к старшему сыну. В обязательности соблюдения данного порядка выражалось одно из важнейших ограничений власти московских государей.

Ключевые слова: Московское княжество, Московское государство, история русского права, власть монарха, престолонаследие, обычное право.

Rules of succession to the throne in the Muscovy of the - centuries

The article concerns a problem of rules of succession to the throne in the Muscovy of the - centuries. The author comes to the conclusion that in the Muscovy the succession to the throne was regulated by customary law and the royalty was delegated from father to the eldest son. This rule of succession to the throne was obligatory for all of the monarchs of the Muscovy and was one of the major abridgments of their royalty.

Key words: Principality of Moscow, Moscow state, history of Russian law, the power of the monarch, crown, customary law.

Наряду со становлением и укоренением в политико-правовом сознании государей, элиты и общества Московского княжества, а затем Московского государства концепции самодержавия происходило изменение механизма перехода Верховной государственной власти от одного правителя к другому по сравнению с ранее принятым. В своих ключевых чертах процесс формирования нового порядка передачи-получения Верховной монаршей власти завершился к XVII в., когда некогда новаторская, но впоследствии уже ставшая традиционной модель перехода престола окончательно приобрела статус "старины" и одного из неотъемлемых атрибутов власти монарха в Московском государстве.

В отличие от Древнерусского (Киевского) государства и других русских княжеств, в которых монаршая власть переходила от одного князя к другому на основании лествичного права, в Московском княжестве изначально утвердился иной порядок престолонаследия, а именно по прямой нисходящей линии от отца к старшему сыну. Для своего времени это было серьезным политико-правовым новшеством, поскольку принцип родового правопреемства строго соблюдался в XIII в. и в целом признавался в XIV в. <1>. Вряд ли можно назвать конкретную и тем более единственную причину, в силу которой в Московском княжестве установился семейный, а не родовой порядок престолонаследия. Скорее всего, здесь имела место совокупность факторов: влияние сильного земского социального строя в Суздальской земле и затем в Московском княжестве; определенные политические реалии XIV - XV вв.; события, происходившие в жизни княжеского семейства; монархический инстинкт народа; идеологические моменты, связанные с религиозно-теоретическим осмыслением политической практики и поиском оптимальной модели перехода престола, наиболее соответствующей постепенно формировавшейся самодержавной форме правления. В любом случае факт остается фактом: с момента смерти в 1303 г. родоначальника московской линии Рюриковичей князя Даниила Александровича до вступления на престол в 1425 г. великого князя Московского Василия II московский престол спокойно переходил от монарха-отца к старшему сыну, а также, в качестве исключения, - при отсутствии у последнего собственных сыновей-наследников - к следующему по старшинству сыну государя.

<1> Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 2005. С. 183.

Вполне логичным и чрезвычайно важным следствием столь длительной практической реализации порядка престолонаследия по прямой нисходящей линии было то, что он стал "обычаем, отчеством, дединой, нормой долженствования" <2>. Последним отголоском прежнего родового порядка престолонаследия стала междоусобная война между сыном Василия I Василием II Темным, с одной стороны, и его дядей и братом Василия I Юрием Дмитриевичем и его сыновьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой - с другой. Исход межкняжеского противостояния в пользу Василия II засвидетельствовал окончательную победу порядка престолонаследия по прямой нисходящей линии и его общественное восприятие как единственно допустимого способа передачи-получения верховной власти в Великом княжестве Московском.

<2> Царская власть и Закон о престолонаследии в России // Зызыкин М.В. Царская власть в России. М., 2004. С. 42 - 43.

При этом чрезвычайно важным атрибутом данного механизма престолонаследия являлось то, что монаршая власть переходила от государя-отца не просто к сыну, т.е. к любому из его сыновей, а именно к старшему сыну. Даже в тех случаях, когда у князя имелось много сыновей, а значит, была возможность выбирать из них своего преемника, таковым становился исключительно старший сын государя. Следовательно, уже с конца XIII в. в Московском княжестве восторжествовала идея престолонаследия строго по прямой нисходящей линии от отца к старшему сыну, которую правящие князья претворяли в жизнь.

Материальными дополнениями к формально-юридическому признанию старших сыновей престолонаследниками являлись последовательное увеличение их уделов и расширение властных прерогатив по сравнению с остальными сыновьями вплоть до полного торжества идеи единонаследия. В качестве религиозно-юридической гарантии неоспоримости прав престолонаследника выступали договоры, заключавшиеся князьями и их преемниками с братьями и дядьями, в которых последние обязывались почитать старшего сына государя "в отца место" и не "подыскиваться" под него <3>. Наконец, укреплению позиций старшего сына великого князя как престолонаследника еще при жизни отца-государя способствовал институт соправительства, включавший в себя прижизненное назначение монархом своего старшего сына наследником престола, его провозглашение великим князем с соответствующим изменением структуры великокняжеского титула и наделение наследника-соправителя частью властных полномочий в различных сферах. В истории Московской Руси соправительство имело место дважды: в конце 40-х - начале 50-х гг. XV в., когда соправителями были великий князь Василий II и его старший сын Иван, и в начале 70-х - 80-х гг. XV в., когда соправителем великого князя Ивана III являлся его старший сын Иван Молодой <4>.

<3> Исаев М.А. История российского государства и права: Учебник. М., 2012. С. 168; Иоанн Шанхайский о престолонаследии в России // URL: http://do.gendocs.ru/docs/index-70262.html.
<4> Стешенко Л.А., Шамба Т.М. Указ. соч. С. 222 - 223; Мельников С.А. Институт соправительства и его влияние на образование Русского централизованного государства в XV в. // История государства и права. 2009. N 21. С. 18 - 19.

Таким образом, к концу XVI в. было доведено до своего логического завершения неуклонное стремление московских князей к тому, чтобы "собранная земля и власть при наследстве доставались по преимуществу в одни руки" <5> и тем самым обеспечивалось государственное единство.

<5> Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1998. С. 231 - 232.

"Московская" модель престолонаследия не являлась наследованием по закону в чистом виде. Основанием перехода престола от отца к старшему сыну служил не только сам по себе факт первородства, но и волеизъявление государя, выражавшееся в назначении им своего сына престолопреемником. При восшествии на трон нового князя (царя) подчеркивалось, что он получил монаршую власть именно по воле и благословению своего отца. Следовательно, особенностью престолонаследия в Московской Руси являлось то, что наследование по закону совмещалось с наследованием по завещанию.

Наличие двух оснований наследования закономерно порождает два вопроса: какое из них было главным и мог ли отец-правитель передать престол не старшему, а другому сыну? В.И. Сергеевич считает, что главным элементом в "московском" порядке перехода Верховной власти являлась именно воля государя, который по собственному усмотрению определял судьбу престола. По словам ученого, "по воззрению московских князей, если престол и переходит от отца к сыну, то не в силу самостоятельного права сына на престол, а в силу воли отца". Типичным примером подобного перехода верховной власти, по мнению историка права, могут служить действия Ивана III, который попеременно назначал своим наследником то сына Василия от второго брака, то внука Дмитрия от умершего старшего сына Ивана Молодого от первого брака, мотивируя свои решения тем, что он "волен в сыне или внуке: кому хочу, тому и даю царство" <6>. Мнение В.И. Сергеевича разделяет и М.В. Зызыкин, также полагающий, что принцип первородства не являлся обязательным для монарха и его "завещательное распоряжение могло с ним не считаться и предоставить престол другому нисходящему потомку мужского пола" <7>.

<6> Сергеевич В.И. Указ. соч. С. 174 - 175.
<7> Зызыкин М.В. Указ. соч. С. 44 - 45.

По нашему убеждению, данную названными учеными характеристику сущности престолонаследия в Московском государстве нельзя признать верной, отражающей реальное положение дел в рассматриваемой сфере. Если проследить эволюцию престолонаследия в целом, с учетом того, как оно развивалось не только в период до конца XV - начала XVI вв., но и в дальнейшем, то станет очевидным, что в вопросе престолонаследия воля монарха вовсе не имела того решающего значения, которое ей придают В.И. Сергеевич и М.В. Зызыкин. А действия великого князя Ивана III, которые они возводят в ранг общего правила, на самом деле являлись не чем иным, как, напротив, ярким и причем единственным исключением из него. Более того, своеволие великого князя стало своеобразным "финальным аккордом" уходившего в прошлое восприятия и самовосприятия Верховной власти государя как власти вотчинного типа. После смерти Ивана III власть государя-вотчинника окончательно сменилась властью самодержавного государя как "главы политического союза, в котором призвана действовать не личная воля вотчинника, а акт общественной власти" <8>. И одним из базовых атрибутов нового правового статуса великого государя Московского являлось его подчинение сформировавшемуся неписаному закону престолонаследия от монарха-отца к старшему сыну.

<8> То же. С. 43.

История России XVI - XVII вв. свидетельствует об этом со всей очевидностью. За это время не было зафиксировано ни одного случая, чтобы государь по собственной воле назначил своим преемником кого-либо в обход старшего сына. Конкретно это выражалось в следующем.

После кончины великого князя Василия III, имевшего двух сыновей, на престол вступил его старший сын Иван. Ему наследовал третий сын Федор, поскольку два первых сына царя Ивана IV к моменту смерти государя скончались. При этом у царя Ивана уже на склоне лет родился сын Дмитрий, но это обстоятельство никак не повлияло на статус царевича Федора как престолонаследника. Царь Федор, в свою очередь, умер бездетным, что в итоге привело к пресечению династии Рюриковичей. Однако, несмотря на эпохальное значение этого события в общеисторическом контексте, оно тем не менее не отменило уже прочно укоренившийся в общественном сознании правовой обычай престолонаследия по принципу первородства. Поэтому русские государи XVII в., так же как их предшественники XVI в., объявляли престолонаследниками исключительно своих единственных или старших сыновей.

Так, преемником царя Бориса Годунова являлся его сын Федор, который впоследствии вошел в отечественную историю как царь, занимавший трон самое непродолжительное время. У царя Михаила Федоровича было три сына, старший из которых, Алексей, считался наследником и после смерти отца вступил на престол. Будучи государем, он также провозглашал своими наследниками только старших сыновей: сначала Дмитрия, затем, после его кончины, Алексея, и наконец, после смерти последнего, Федора. При этом у царя Алексея Михайловича помимо Федора были и другие сыновья: Семен и Иван - от первого брака и Петр - от второго, однако, в отличие от Ивана III, царь Алексей не пошел на нарушение порядка престолонаследия в пользу сына от второго брака, поэтому именно старший сын Федор сменил царя Алексея Михайловича на престоле. Царь Федор III не оставил наследников, что привело к острому династическому кризису, который завершился принятием невиданного решения - венчанием на царство одновременно двух младших сыновей царя Алексея Михайловича: Ивана (в ранге старшего царя) и Петра, при регентстве их старшей сестры Софьи. После смерти царя-соправителя Ивана V, имевшего лишь дочерей, его младший брат Петр стал полноправным государем, и именно царь Петр I отменил многовековой правовой обычай престолонаследия по принципу первородства.

Как видно из приведенного обзора, на протяжении двух веков все русские государи назначали своими преемниками на престоле исключительно старших сыновей. При этом как минимум дважды положение дел в царской семье складывалось таким образом, что если бы у монарха действительно имелось право свободного определения престолонаследника, то он вполне мог бы передать корону младшему сыну в обход старшего. Впервые таким "правом" мог бы воспользоваться царь Иван Грозный. С одной стороны, он весьма скептически оценивал задатки своего старшего сына Федора как потенциального политика и руководителя, считая, что по складу своего характера Федор был "постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рожденный". С другой стороны, у царя также имелся младший сын Дмитрий, который при надлежащем воспитании и подготовке мог стать альтернативой Федору. Почему бы в этих условиях царю не воспользоваться своим правом по собственному усмотрению решать судьбу престола и не сделать выбор в пользу младшего сына? Однако этого не случилось, и царевич Федор не был отстранен отцом от престолонаследия.

В схожей гипотетической ситуации "выбора преемника" мог оказаться столетие спустя и царь Алексей Михайлович после того, как у него во втором браке родился младший сын Петр. К моменту его появления на свет всем, включая самого государя, было очевидно, что сыновья от первого брака царя, в т.ч. престолонаследник царевич Федор, не отличались крепким здоровьем, а двое из них даже умерли во младенчестве. Царевич же Петр рос физически здоровым ребенком. При таком раскладе вполне мог возникнуть соблазн произвести "рокировку" престолонаследников. Однако царь Алексей Михайлович поступил точно так же, как его далекий предшественник на троне, и не стал лишать своего старшего сына права престолонаследия.

Чем же было вызвано абсолютно одинаковое поведение всех русских государей, начиная с Василия III и заканчивая Алексеем Михайловичем, в ситуации с определением престолонаследников и выбором в качестве таковых только старших сыновей? Почему никто из монархов XVI - XVII вв. не воспользовался якобы имевшимся у них правом по собственной воле назначать себе преемника? На наш взгляд, ответ на этот вопрос может быть только один: потому что у московских государей, вопреки мнению В.И. Сергеевича и М.В. Зызыкина, вовсе не было права свободного выбора преемников, и в этом своем "выборе" они были жестко ограничены рамками сформировавшейся самодержавной традиции. Ее суть заключалась в том, что престолонаследником не мог быть никто, кроме старшего сына монарха. Рождение в царской семье сына-первенца само по себе, по факту первородства делало его наследником престола, а в случае его смерти до восшествия на трон и при отсутствии у него собственных сыновей престолонаследником автоматически становился следующий по старшинству сын государя. Воля последнего же в механизме престолонаследия не играла никакой роли, поэтому участие государя в нем было сугубо формальным и ограничивалось простым назначением старшего сына своим преемником. Указанный конституционно-правовой обычай носил императивный характер, а следовательно, ни состояние здоровья монаршего первенца, ни его государственные таланты, ни какие-либо другие факторы не должны были и не могли влиять на дальнейшую судьбу престола.

Московские государи XVI - XVII вв. были не властны над нормами неписаной конституции Московского государства, в т.ч. определявшими правила престолонаследия, не могли по собственному произволу изменять или отменять их, а напротив, были обязаны принимать их как данность, действовать в соответствии с их постановлениями и тем самым служить верховными и самыми надежными гарантами незыблемости "старины". Применительно же к нормам, закреплявшим порядок престолонаследия по принципу первородства, это было тем более необходимо, что эти обычно-правовые предписания имели в своей основе ярко выраженный религиозный фундамент, а именно убеждение в том, что выбор наследника престола, а вместе с ним, по сути, и будущего страны - это прерогатива не человека, но Самого Господа Бога. Именно Он избирает того, кому суждено впоследствии сменить государя на троне, и царь земной лишь покорно подчиняет свою волю Воле Царя Небесного.

Весьма показательно в этом отношении поведение царя Федора Ивановича. Он не имел престолонаследников, что закономерно приводило к тому, что после его смерти на самой вершине власти должен был образоваться вакуум, чреватый непредсказуемыми и опасными последствиями. Государь прекрасно это понимал, а потому мог бы попытаться заполнить властную брешь путем назначения преемника по собственному усмотрению. Это тем более было бы возможно, если бы в России конца XVI в. порядок престолонаследия определялся исключительно волей государя. Однако это было не так, и Федор I не мог передать престол ни своей жене Ирине, ни ее брату и фактическому правителю Борису Годунову, ни кому-либо еще. Подобные действия монарха были бы не только вопиющим нарушением конституционно-правового обычая, но и, самое главное, кощунственной попыткой "переиначить" Волю Божию, что для глубоко набожного Федора Ивановича было совершенно немыслимо. Отсутствие престолонаследника царственные супруги воспринимали как проявление Промысла Божия. Земному царю остается только смиренно принять Божественную Волю и уповать на нее. Поэтому вместо того, чтобы провозгласить царицу Ирину своей преемницей, царь Федор, судя по всему, благословил ее после его смерти отойти от мирских забот и принять постриг, что благочестивая государыня и сделала.

Принципиально иначе повел себя в XVIII в. Петр I. Он дерзнул поставить себя на место Бога, присвоив себе Его прерогативы путем замены самодержавного конституционно-правового обычая престолонаследия принципом свободной воли монарха в вопросе выбора своего преемника, и эта попытка Петра ничем хорошим не закончилась. Напротив, своим Уставом о наследии престола от 5 февраля 1722 г., который "иначе как деспотическим и даже безумным и назвать невозможно" <9>, первый император лишь породил подлинную вакханалию вокруг трона и, как следствие, почти на целое столетие устроил в стране сплошное "смутное время". Кара Господня постигла и самого неистового "преобразователя": лишив законного права престолонаследия и убив своего старшего сына царевича Алексея, а затем официально отменив московский порядок передачи-получения Верховной власти, Петр I так и не смог назначить себе преемника, ибо все его сыновья от сожительства с Екатериной умирали во младенчестве. Сменщикам Петра I на троне также не удалось в полной мере воспользоваться предоставленной им петровским Уставом привилегией по собственной прихоти определять своих престолонаследников. В силу явной богопротивной природы и политической нелепости Устав 1722 г. так и не прижился на русской почве, и общество по-прежнему продолжало "считать законом не то, что приказал Петр, а то, что было в умах и совести монархического сознания народа" <10>. И именно допетровский порядок престолонаследия воспринимался правосознанием народа и значительной части элиты как Богом данный, органичный, разумный, поэтому абсолютно закономерно, что, пережив все перипетии XVIII в., он был легко восстановлен в своих ключевых чертах императором Павлом I в 1797 г. и просуществовал вплоть до крушения монархии в 1917 г.

<9> Боханов А.Н. Царь Алексей Михайлович. М., 2012. С. 346.
<10> Тихомиров Л.А. Указ. соч. С. 287.

Таким образом, подытоживая все вышеизложенное, можно сделать следующий вывод. Передача-получение верховной власти в Московском княжестве и Московском государстве осуществлялись одновременно в порядке престолонаследия по закону (конституционно-правовому обычаю) и по завещанию, при этом последнее основание носило сугубо формальный характер и полностью подчинялось первому. Неписанная "московская" конституция предполагала переход престола не в порядке лествичного права (родового старшинства), а исключительно по прямой нисходящей линии от отца-монарха к старшему сыну-наследнику. В своих завещательных распоряжениях относительно судьбы престола государи следовали данному требованию "старины" и назначали своими преемниками лишь старших сыновей. В обязательности соблюдения этого конституционно-правового обычая выражалось одно из важнейших ограничений власти московских государей.

Список литературы:

1. Боханов А.Н. Царь Алексей Михайлович. М., 2012.
2. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 2005.
3. Зызыкин М.В. Царская власть в России. М., 2004.
4. Иоанн Шанхайский (Максимович), святитель. Происхождение Закона о престолонаследии в России // URL: http://do.gendocs.ru/docs/index-70262.html.
5. Исаев М.А. История российского государства и права: Учебник. М., 2012.
6. Мельников С.А. Институт соправительства и его влияние на образование Русского централизованного государства в XV в. // История государства и права. 2009. N 21.
7. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1998.

Престолонаследие - преемство верховной власти в монархиях. Различают 3 вида преемства: по избранию, по назначению предшественником и по закону - наследственная монархия.

Избрание короля - народом или определенной, предназначенною к тому комиссией - в настоящее время не существует ни в одном из цивилизованных государств. Примерами прежде существовавших избирательных монархий могут служить Польша, Священная Римская Империя, в средние века - Венгрия и Богемия, а также Шлезвиг-Голштинские герцогства и Дания; в последних государствах свобода выбора государственных членов была ограничена пределами царствующей династии. Избирательная борьба партий нередко приводила государство к самым тяжелым кризисам; монарх, обязанный властью партии, от которой в большинстве случаев будет зависеть и избрание преемника - а в его выборе из лиц, ему близких, заинтересован каждый государь - не может обладать ни независимостью, ни самостоятельностью. Вместе с тем пожизненное избрание безответственного монарха не доставляет государству и выгод, сопряженных со срочностью полномочий президентов республик. В настоящее время возможность избрания монарха и сам порядок этого избрания устанавливаются многими конституциями, но лишь на случай прекращения царствующей династии. В России по пресечении династии из рода Рюриковичей престол переходил несколько раз по выбору: в 1598 г. земским собором избран Борис Годунов; в 1606 г., боярами и народом - Василий Шуйский; в 1610 г. - польский королевич Владислав; в 1613 г. избран земским собором Михаил Федорович Романов. Затем в XVIII в. престол два раза доставался по избранию: в 1725 г. сенат, Синод и генералитет избрали Екатерину I, а в 1730 г. Верховный тайный совет - Анну Иоанновну .

Назначение монархом себе преемника путем завещания или специального закона представляет те же неудобства, что и избрание монарха, причем главным объектом происков становится сам монарх. Такая система существовала в императорском Риме; в настоящее время она нигде не практикуется, хотя и не исключается законодательствами некоторых стран, например Англии, где "король в парламенте" в силу принадлежащей ему неограниченной власти может назначить любое лицо наследником престола. Эта система, по-видимому, существовала в России в московский период нашей истории, хотя фактически престол переходил почти всегда от отца к сыну; обыкновенно князья и цари считали себя вольными давать царство, кому хотели, а сыновья видели основание своей власти не в факте своего происхождения, а в воле родителя, благословившего сына на царство. При наследовании по закону, принятому в настоящее время во всех монархиях, порядок преемства определяется или конституцией, или особым законом, не включаемым в конституцию и потому во всякое время подлежащим изменению (это сравнительно редкий случай; к таким государствам относится не имеющая писанной конституции Англия), или, наконец (в значительном числе государств с германскими династиями), особыми семейными договорами, устанавливающими права и взаимные отношения отдельных членов царствующего дома. Эти договоры при переходе полупатримониальных государств к современному строю обыкновенно в основных своих чертах включались в конституции; прежние семейные договоры являются в настоящее время главным материалом для толкования соответствующих постановлений конституции и восполнения их пробелов. Акт о порядке престолонаследия в России, составленный Павлом Петровичем, носит форму у нас совершенно необычную; он написан в форме договора между наследником престола и его супругой, утвержденного при короновании Павла, причем и само утверждение это совершено в форме, не употреблявшейся для санкции законов.

Подводя итог можно сказать, что строго семейному способу разработки, по содержанию и духу явно примыкающим к германским семейным договорам, акт этот исторически должен быть отнесен к группе семейных законов.

Порядок престолонаследия в России с основания русского государства до ныне благополучно царствующего Императора Александра II-го

Оригинальное название: Порядокъ престолонаслѣдiя въ Россiи съ основанiя русскаго государства до нынѣ благополучно царствующаго Императора Александра II-го

Издательство: Тип. Т. Рис

Место издания: М.

Год издания: 1874

Количество страниц: 62 с.

В течение киевского периода истории Русская земля считалась принадлежностью всего княжеского рода, так что каждый брат великого князя имел в принципе право на отдельную волость. Но волости переходили и по завещанию, и в силу народного избрания, равно и как в силу вооруженного захвата, так что в этот период русской истории столы «не наследовались, а добывались».

В московский период власть передается по завещанию, но духовные грамоты великих князей и царей почти не отступают от системы единонаследия, по праву первородства в нисходящей линии, действовавшей и при первых государях из Дома Романовых.

Петр Первый установил систему престолонаследия в силу завещания, но порядок этот при первых его преемниках нарушался дворцовыми переворотами. Со времени императрицы Елизаветы Петровны престолонаследие по закону начинает вступать в силу и окончательно устанавливается законом императора Павла (5 апреля 1797 г.), который с некоторыми изменениями составил действующий закон о престолонаследии до 1917 г.

По этому закону право на престолонаследие принадлежало членам царствующего императорского дома, то есть лицам, произошедшим от императорской крови в законном браке, совершенном с равнородным лицом и с разрешения императора, причем это право должно было быть обусловлено исповеданием православной веры. К наследованию престола допускались и женские поколения, но только после прекращения всех мужских поколений. Мужские поколения наследовали по праву первородства в нисходящей линии последнего царствующего императора. Таким образом, престол переходил прежде всего к старшему сыну последнего царствующего императора.

За отсутствием у последнего царствующего императора сыновей и их мужских потомств престол должен был перейти в первую восходящую линию, то есть к сыновьям предпоследнего царствовавшего императора (братьям последнего царствовавшего императора) и их мужскому потомству по праву представления. За отсутствием мужских поколений в первой восходящей линии к престолу должны были призываться мужские поколения второй восходящей линии, то есть дядья последнего царствовавшего императора с их мужским потомством и т.д.

За пресечением всех мужских поколений, престол должен был перейти в женские поколения и прежде всего - к старшей дочери последнего царствовавшего императора и ее мужскому потомству. За отсутствием дочерей наследование должно было идти в восходящей линии, то есть переходить в женское поколение сыновей императора-родоначальника: первого, второго, третьего и т.д. (то есть к племянницам последнего царствовавшего императора).

Далее наследование должно было перейти к мужскому поколению старшей дочери императора-родоначальника, а за пресечением мужского – в женское. За пресечением мужского и женского поколения старшей дочери императора-родоначальника, наследование должно было перейти на том же основании в поколение его второй дочери, третьей и т.д.

Наследник мог отречься от престола, если это не влекло никаких затруднений в престолонаследии. Но раз последовавшее отречение, будучи обнародованным и обращенным в закон, признавалось невозвратным.